Тема с академиком Александром Сиговым

Текст: Валерий Выжутович

Нашествие разных компьютерных штучек и электронных устройств, продолжающих завоевывать мир, одних радует, других огорчает. Первые считают, что современные средства коммуникации помогают нам развиваться. Вторые сетуют: раньше люди чаще ходили друг к другу в гости, а теперь все общение сводится к разговору по Скайпу.

Вредны ли гаджеты? Может ли случиться так, что мы все больше и больше будем зависеть от них, пока они не поработят нас окончательно? Обсудим тему с президентом Московского государственного технического университета радиотехники, электроники и автоматики, академиком РАН Александром Сиговым.

Мы быстро вошли в эту эру

 — Здесь, в вашем кабинете, у вас при себе есть какие-нибудь гаджеты?

— Два телефона мобильных. Они теперь универсальные — там и диктофон, и все остальное, что нужно.

— Если вы вышли из дома, забыв мобильный телефон, вы вернетесь за ним?

— Были такие случаи несколько раз. Если возвращение домой за мобильным телефоном не грозит мне катастрофическим опозданием куда-то, то обязательно вернусь. Без мобильного телефона уже никуда. Мы быстро вошли в эту эру. Когда-то, лет десять назад, совершенно спокойно можно было без этого обходиться, а сегодня абсолютно невозможно.

— Вы ощущаете свою зависимость от айфона, айпэда, ноутбука?

— Да. Теперь все это вошло в бытовой обиход, стало таким же необходимым, как ботинки, рубашка, галстук.

— Я не вижу компьютера у вас на рабочем столе.

— Он в другой комнате. Пять минут назад я от него отошел.

— Другая комната — это комната отдыха?

— Называется так, но для меня она комната работы.

— А дома есть компьютер?

— Три. В том числе и ноутбук. И еще несколько айпэдов.

— Нужен ли современному человеку столь богатый ассортимент гаджетов?

— Думаю, нужен

— Не слишком ли их много?

— Вы хотите спросить, не порабощают ли нас эти вещи? Мне кажется, нет. Это просто удобные, подручные средства коммуникации, не больше. По крайней мере для меня.

Для многих это просто модные игрушки

— Производители гаджетов изобретают все новые и новые устройства, а мы жадно их потребляем. Здесь спрос диктуется предложением или наоборот?

— Я думаю, это процесс обоюдный. С одной стороны, спрос диктует предложение. С другой — производитель активно влияет на потребителя, формируя его интересы. Когда появилось 3D, никто сначала не понимал, что это такое, но потом многие увлеклись. Точнее, их увлекли, заманили: Apple вел активную, я бы даже сказал агрессивную, рекламную кампанию. Потребность людей в гаджетах постоянно растет, хотя для многих это просто модные игрушки, возможности которых далеко не всегда используются сполна.

— Иметь новый гаджет — это престижно?

— Да.

— Скоро выйдет шестой айфон, и все кинутся его покупать?

— Обязательно. Хотя реально он будет нужен, может быть, лишь одному проценту покупателей. Но всем хочется иметь новый. Производители гаджетов прекрасно это знают и учитывают психологию потребителей.

Компьютер сковывает мою мысль

— Детям нужны современные гаджеты? Я имею в виду собственные, а не позаимствованные у родителей.

— По-моему, нужны.

— У ваших внуков есть они?

— У меня трое внуков. Из них одна девочка шестнадцати лет. Она хорошо учится в школе, много читает. И она активно использует все возможности, какие дают ей айфон, айпэд, ноутбук. Им задают много всякого материала, который нужно получать или обрабатывать таким вот путем. Мне очень нравится, что с помощью современных электронных приспособлений моя внучка может, например, подготовить презентацию своей самостоятельной работы по какой-то теме. Раньше на это ушло бы не меньше недели, а теперь это можно сделать за несколько часов. А еще у меня двое совсем маленьких внуков — девочка и мальчик. Им по три года. И оба тоже не могут обходиться без этих вещей. Мальчик научился пользоваться простыми функциями компьютера раньше, чем начал говорить.

Это кажется невероятным, но это так. В мое время, в пятидесятые годы, школьнику нужна была перьевая ручка, чернильница… Сейчас их заменяет айпэд, куда ученик может записывать домашние задания и все остальное, что ему требуется. Это значительно расширяет возможности человеческие. Я прекрасно помню, как писал докторскую диссертацию и сколько сил положил на ее техническое оформление. Нанимал машинисток. А текст был научный, о сложных проблемах физики твердого тела.

Одна машинистка не понимала ничего, постоянно ошибки делала, пришлось найти другую, куда-то ездить на Красную Пресню, ночами писать, утром отвозить… А сегодня все это можно делать очень быстро. Можно, едучи в метро, какую-то мысль записать, потом ее перенести в статью. Конечно, все это сильно облегчило жизнь. При том, что для многих это еще и мода. Я не отношусь к людям, которые гонятся за модой, в частности, не могу читать электронные книги. Кроме того, когда я работаю над научной статьей, я не могу на компьютере ее писать.

— Вы ее от руки пишете?

— От руки. Иначе мысль не работает.

— Компьютер сковывает вашу мысль?

— Да.

— А потом сами набираете?

— Небольшие вещи сам набираю. Это еще и полезно: что-то смотришь, что-то поправляешь, какие-то новые идеи приходят. За компьютером я могу писать что-то более или менее знакомое или не требующее серьезных умственных затрат. А вот реально новую работу — не получается за компьютером. Как мне кажется, хорошие мысли приходят в голову, если пользуешься авторучкой.

— Все ваши научные работы написаны от руки?

— Да. Видимо, это уже неискоренимая привычка.

 Некоторые настолько уходят в компьютерные игры, что жить не могут без этого

— Не превратятся ли люди в роботов, добровольно отдав себя во власть электронных игрушек?

— Уверен, что нет. Это постоянное расширение наших возможностей. Просто надо знать меру. Скажем, выпить рюмку водки — почему бы и нет. Но выпить бутылку — это, наверное, плохо. Точно так же и здесь: не надо «заболевать» гаджетами, надо просто пользоваться ими, когда требуется. А требуется постоянно.

— И поэтому возникает зависимость от них? Это уже своего рода наркотик?

— У некоторых — да. Я сорок с лишним лет работаю в высшей школе. Последние десять-пятнадцать приходилось иногда разрешать очень тяжелые ситуации. Студенты, особенно младших курсов, настолько увлекались всякими гаджетами, что учеба летела в сторону. Говорю совершенно серьезно: были случаи умственного помешательства.

— На этой почве?

— Да, на этой почве.

— Вы пытались вмешаться?

— Административно тут ничего не сделаешь. Пытался как-то по-отечески. Приглашал к себе, беседовал… И, наверное, в половине случаев мне удавалось повлиять.

— А много было случаев?

— Не каждый год, но десять-двенадцать я помню. Один мальчик, очень способный, в той группе, которую я непосредственно вел, на пятом курсе выбросился из окна. Но к этому все шло.

— Игровая компьютерная зависимость?

— Так конкретно трудно сказать, была ли она у него, но у некоторых она достаточно ярко выражена. Некоторые настолько уходят в компьютерные игры, что жить не могут без этого. Бросают занятия, не отрываются от компьютера ни днем ни ночью. Даже не всегда игра, а просто непрерывное взаимодействие с компьютером.

— Уход в виртуальный мир? Сознательное или безотчетное бегство от реальности?

— Возможно. А может быть, избавление таким путем от комплексов неполноценности.

— Компьютерная зависимость — это, на ваш взгляд, социальное или психическое заболевание?

— Сложный вопрос. Я склонен думать, что социальное. Видимо, какой-то человек ощущает себя слабым в реальном мире и поэтому уходит в мир виртуальный. Мне кажется, это основная причина. Но на это наслаивается еще много чего — неудачи в учебе или работе, семейные дрязги, неразделенная любовь… Но все же издержек разного года значительно меньше по сравнению с тем положительным, что дает нам компьютерный мир.

Открыл таблицу — посмотрел

— Если так пойдет дальше, не лишат ли нас гаджеты способности принимать самостоятельные решения?

— Не лишат. Они только могут облегчить нам принятие решения. Гаджеты дают тебе базис, а решения все равно ты принимаешь сам.

— Вы на собственном опыте это ощущаете?

— Я в меньшей степени от этого завишу. Но я знаю людей, которые более широко этим пользуются. Я тоже пользуюсь, но в основном живу своим умом. Видимо, это возраст.

— Кто-то считает, что гаджеты тормозят умственное развитие, поскольку облегчают процесс познания, получение информации. Вы так не думаете?

— Я бы не рискнул так утверждать. Мне встречались иностранные студенты (слава богу, русских таких пока не было), которые с большим трудом пользовались таблицей умножения. Они не могли сразу ответить, сколько будет трижды семь, для этого им нужно было достать калькулятор. Или с некоторыми раздумьями, колебаниями они находили ответ. И это были студенты высшей школы. Вот это, мне кажется, патология. Опять-таки, может, мы стоим одной ногой в прошлом — я имею в виду себя — и поэтому так относимся к людям, не умеющим быстро в уме перемножить семь на три. Ведь сейчас появились электронные устройства, помогающие твоему интеллекту, в чем-то даже продолжающие его. Раньше ты не только мог, но и должен был мгновенно в уме перемножить одно число на другое, а сейчас нажми кнопку — и так же мгновенно получишь ответ.

Мне кажется, что при этом какие-то функции, связанные с тренировкой мозга, отмирают. И это печально. Хотя на том же Западе студенты, не знающие таблицы умножения, потом превращаются в высококвалифицированных инженеров, в хороших научных сотрудников. Но в рамках моих представлений о минимальной образованности мне поначалу было страшно с такими людьми иметь дело. Ну как это человек не знает, сколько будет синус 90 градусов. Говорит, надо посмотреть. Конечно, это пугало. Но я говорил себе: слушай, наверное, ты просто старорежимно мыслишь. Хотя… Вспомним великого физика Ландау, который однажды сказал: «Я не помню себя не умеющим интегрировать и дифференцировать». То есть фактически он сказал, что с трех лет интегрирует.

Думаю, что это была шутка. Но именно владение математикой на уровне элементарной грамоты позволяло ему целые этапы в процессе рождения какой-то идеи проходить автоматически. Допустим, когда нужно было построить сравнительно простую математическую модель какого-либо физического явления и в результате получить новое знание. Он это мог проделать очень быстро и на уровне оценок найти новые физические результаты. А другой будет много дней искать точный математический результат и никогда к решению физической задачи не приблизится. Я это к тому, что если правильно наладить работу с гаджетами, то они помогут тебе быстро выполнить вспомогательную работу.

Может, и не нужна излишняя нагрузка на мозг. Может, лучше думать над какими-то финальными результатами, а все остальное проходить автоматически. Ну, скажем, начиная с XVII века существовали таблицы логарифмов, потом появились таблицы тригонометрических функций. Стало ненужным помнить эти функции, вычислять. Открыл таблицу, посмотрел. Теперь очень многое, включая те же таблицы, у тебя в гаджетах.

— Позволив гаджетам обслуживать нас, не утратим ли мы какие-то элементарные навыки?

— Представим себе, что созданы какие-то прекрасные устройства для передвижения. И тогда человек может вообще разучиться ходить — атрофируются мышцы. В случае с гаджетами может произойти что-то подобное. А с другой стороны, кто-то скажет: ну и хорошо, у меня появится механическая коляска, которая будет меня переносить в трех измерениях с гораздо большей скоростью, чем пеший ход. Тут, в общем, как посмотреть.

— Не лишают ли нас гаджеты автономного существования?

— Лишают. Отберите у человека какой-нибудь гаджет — он будет чувствовать себя так, будто его голым выпустили на улицу. Сегодня молодые люди, оказавшись «безоружными», так себя и ощущают. Раньше они ходили на экзамены с телефонами и калькуляторами, причем вовсе не потому, что им были нужны шпаргалки. Сейчас им запретили приносить это на экзамен, и они чувствуют себя не в своей тарелке, не могут даже нормально делать то, что они умеют.

— Если гаджеты умеют делать почти все то же, что и мы, значит мы им эти навыки делегируем?

— Есть, например, множество роботов — помощников человека в быту, на производстве. И сегодня речь идет уже не только о гаджетах как таковых, а о создании «гаджетированной» среды обитания, которая была бы умной, интеллектуальной. Чтобы, допустим, ты пришел — и у тебя не просто свет загорелся при появлении в комнате, а еще тут же возникли какие-то дополнительные новые возможности. Есть такие проекты, когда электронные устройства готовы за тебя выполнять не отдельные функции, а одновременно целые совокупности функций. И, наверное, это очень хорошо.В нашем университете есть виртуальные лаборатории и даже виртуальные кафедры.

— Как, на ваш взгляд, выглядит Россия на мировом фоне с точки зрения технологической оснащенности?

— Мне приходится общаться с руководителями промышленных предприятий за рубежом. Конечно, у нас большое отставание. Лет десять назад я много занимался вопросами использования компьютерных технологий в социальной сфере — это паспортизация, документооборот и прочее. Знакомился с опытом Швеции, Англии, Франции. Уже тогда был виден большой разрыв в технологическом развитии между этими странами и Россией. А сегодня этот разрыв увеличился.

— Как вы относитесь к идее онлайн-университетов, которые появились и в России?

— Смотря чему учить. Экономику так можно выучить. Историю — тоже. Даже математику, наверное, можно. Но, скажем, в химии, биологии, физике создать полноценного специалиста только таким способом, исключив все остальные формы обучения, весьма сложно. В нашем университете есть виртуальные лаборатории и даже виртуальные кафедры. Студент может, сидя дома, войти на кафедру, зажечь свет в лаборатории, включить приборы, поставить эксперимент, провести измерения, обработать их. А потом встретиться с преподавателем, сдать ему результаты этих измерений. Я думаю, это полезно и в каких-то случаях необходимо. Но только в сочетании с традиционными формами обучения, при непосредственном общении с живым профессором.

Гаджеты были во все времена

— Создание «гаджетированной» среды, о которой вы говорите, наверняка будет иметь социальные последствия. Какие, на ваш взгляд?

— По-моему, сегодня это, скорее, почва для научной фантастики, чем для разумных предсказаний. Тут очень много чего может быть и плохого, и хорошего.

— Вы бы не взялись то и другое предсказать конкретно?

— Нет. Все предсказания ущербны. Никакие из них, кроме чисто технических, технологических, не сбываются никогда.

— Как вы думаете, создатели новых компьютерных технологий сознают социальные последствия своих изобретений?

— Не знаю. Скажем, отцы-основатели Apple думали об этом. Но в целом, мне кажется, мало кто об этом задумывается. Все-таки больше думают о реальных технических возможностях и непрерывном их развитии. И конечно, важна коммерческая составляющая.

— Как вам видится продолжение компьютерной эры?

— Облегчится бытовая, повседневная жизнь. Упростится реализация многих функций в промышленности, бизнесе. Рационализируется взаимодействие рядового гражданина с органами власти. Все это уже и сейчас происходит, хотя не так быстро, как хотелось бы. Рано или поздно интеллектуальная среда, в которую мы постепенно, очень медленно входим, существенно изменит нашу жизнь к лучшему. Но принесет и немало опасностей.

— Говорят, что XXI век — это век гаджетов. Вы согласны с таким утверждением?

— Гаджеты были во все времена. Что такое карманные часы на цепочке, тот самый «недремлющий брегет», который «прозванивал обед» Онегину? Это ведь гаджет. А серебряный портсигар? А записная книжка? У каждой эпохи свои гаджеты.

— Все же не поработят они нас в XXI веке? Или уже поздно рассуждать об этом?

— Да, рассуждать поздно, мы в эпохе гаджетов живем. Но они нас никогда не поработят.

http://www.rg.ru/2014/07/04/gadjet.html