Поздравление его давнего и преданного почитателя, младшего товарища и коллеги – воспоминанием о встрече.

_____________

Председатель: «Столько лет прошло, более семидесяти ролей, но все детали каждой – помню отчётливо!»

Вильнюс, Львовская улица, дом под номером 89… За несколько лет я весьма привык к этому адресу – даже при моей абсолютной дезориентации в больших городах, поэтому при каждом посещении литовской столицы неизменно навещаю по указанному адресу гостеприимного хозяина, предварительно созвонившись с ним по телефону.

— Здравствуйте, Маэстро! – ору в трубку, уже проходя мимо мэрии, от которой до его дома не более нескольких минут пешком. – Не отрываю от важных дел?

— Привет! Да какие там дела – заходи! И говори громче, а то я вместо тебя слышу только ревущие в трубке автобусы…

— Буду минут через пять! – ору ещё громче, прикрывая рукой телефон от уличного шума.

— Вот и хорошо: этого мне вполне хватит, чтобы открыть дверь…

И вот я на пороге упомянутого дома. Жму на кнопку домофона и жду… За шторкой на мгновение возникает лицо Председателя; дверь распахивается – Маэстро в предлинном халате улыбается, протягивая для рукопожатия руку:

— Быстро же ты! Я-то едва успел спуститься со второго этажа… Эх, время-времечко!

А для меня с этого момента время не только останавливает течение, оно просто исчезает как понятие: передо мной вновь ОН, бесконечно меняющийся в калейдоскопе наперебой лезущих в голову воспоминаний: Вайткус, безымянный Пастор, Константин Ладейников, Крис Кельвин, Председатель, Бар-Матай… А проще – один из наиболее выдающихся актёров нашего времени; символ целой эпохи кинематографа, выходящей за полувековой промежуток; не буду скрывать: легенда моего детства – Донатас Банионис. Или, как я его называю после первой встречи, имевшей место несколько лет назад – Маэстро Донатас. А то и просто Маэстро.

Вешаю плащ на вешалку и, погоняемый хозяином, следую в его кабинет.

— Чай пить будем? – спрашивает он, спокойно усаживаясь на диване.

— Ну-у-у, если вас не затруднит… – развожу я руками, окидывая взглядом аппартаменты, стены которых так и пестрят плакатами, фотографиями, дипломами и орденами разных стран, оказавшим – в то или иное время – почести великому литовскому актёру.

— А чего это меня – затруднит? Я предложил, а вот уж приготовить этот чай – потрудись-ка сам! Кстати, печенье и сахар из кухни захвати…

Пьём чай и разговариваем. Маэстро интересуется, о чём моя последняя книга, которую я притащил в подарок; надевает очки, неспеша водит пальцем по её титульному листу…

— Хорошо, полистаю на досуге…

Телефонный звонок прерывает его; я подаю ему трубку и тактично удаляюсь в соседнюю комнату. Слышу, как Маэстро что-то говорит по-русски, а потом его крик:

— Эй, ты куда запропастился? Подойди и поговори, не то я чертовски плохо слышу собеседника…

Сказанное мне произносится на столь ужасном сленге, что знающему только русский или литовский язык невозможно понять ровным счётом ничего. Но я привык к подобной манере общения: стоит мне появиться в этом доме, как хозяин начинает смешивать оба языка, вставляя по-русски целые фразы… иногда даже цитирует русскую классическую поэзию.

— Вот, у меня есть пресс-атташе, поговорите с ним! – громко произносит в трубку, которую тут же суёт мне. И вскидывает на меня пронзительный взгляд Председателя. – Спроси, что им понадобилось?

Оказывается, звонят из Санкт-Петербугского телевидения – с желанием встретиться с Маэстро и сделать о нём видеорепортаж для его российских поклонников. Я заверяю коллег, что Маэстро пошутил, дескать, никакой я не пресс-атташе, а просто гость; записываю на блокнотном листе подробности проекта и обещаю озвучить услышанное для него сразу после окончания нашего разговора.

— Да, из России мне звонят, пожалуй, чаще всего, — говорит Маэстро после того, когда я кладу трубку и подробно передаю ему предмет разговора. – Столько лет прошло, а всё ещё помнят… Знаешь, да ведь и я кое-что помню: семьдесят ролей только в кино, полвека прошло, а детали из памяти не уходят…

Верно: его помнят… И не только в России: об этом, как уже упоминалось, свидетельствуют стены, из-за наград на которых не видно обоев. Помню и сам, когда, будучи десятилетним, сбежал в компании таких же прогульщиков из школы – и пошёл на «Солярис». Фильм оказался настолько мощным зарядом, что я решил познакомиться с творчеством Лема самостоятельно... что, правда, отложилось на многие годы. Зато теперь, сидя в нескольких сантиметрах от «Криса Кельвина», вспоминающего детали съёмочной площадки и актёрской кухни вообще, у меня была возможность освежить и собственные ощущения от этого – первого – просмотра знаменитой ленты.

— …ну вот, тогда и я стал в позу, — продолжает Маэстро. – Так и говорю ему: «Послушай, Андрей: или Бондарчук – или снимать будешь без меня!» Тарковский заготовил аж пятерых претенденток на роль Хари, но Наташеньку я выделил мгновенно: красавица, умница, на роль подходила идеально. Вообще, Андрей был чертовски сложным человеком, наверное, как и все мастера своего дела… Сцеплялся с каждым буквально по мелочам: то – со мной из-за Наташеньки, то – с самим Лемом из-за сценария… Всегда всё делал по-своему; но вот в споре из-за участия или неучастия в картине Бондарчук ему пришлось-таки мне уступить…

Говорим, пожалуй, обо всём. Вернее, вспоминаем: Маэстро делится тайнами актёрской жизни, я – впечатлениями от практически любой его работы. Перебираем, наверное, едва ли не каждую. Потому, что Донатас Банионис – актёр совершенно нестереотипный. Каждому зрителю он ассоциируется именно с той или иной своей ролью, о чём свидетельствуют результаты многочисленных опросов. Лично для меня он – Крис Кельвин; видимо, детские впечатления мои наиболее сильны. Впрочем, коварство Председателя меня также ничуть не отталкивает – даже, определённо, привлекает. Как и выдержка полковника Ладейникова.

— У нас с тобой немало общего, — смеётся Маэстро. – Это я об этих самых ассоциациях… Ах, всё, чёрт возьми, на них строится… Тебя-то, с твоей фамилией Исаев, как называли одноклассники?

— Конечно, Штирлицем, — улыбаюсь в ответ. – Хотя я всегда почему-то втайне симпатизировал не ему, а Мюллеру… старому, уставшему человеку…

— Вот и помысли, оба мы с тобой – бравые советские разведчики! Даже Президент России Владимир Путин – и тот признался мне в частной беседе, что именно моя роль в «Мёртвом сезоне» подвигла его выбрать профессию разведчика… – он перебирает на столе старые фотоальбомы. – А ты привязался со своим Председателем!

А вот и неправда, я не привязывался. По ходу дела, Маэстро до сих пор Председатель – Председатель Фонда русско-литовской дружбы имени Ю. Балтрушайтиса. Когда я по делам бываю в Москве, обязательно захожу в Общество литовской культуры на Поварской. Там же много лет назад мне довелось познакомиться и с другим великим актёром – Юозасом Будрайтисом, в бытность его атташе по культуре Посольства Литовской Республики в Москве… Поэтому председательство, видимо, в крови у Донатаса Баниониса – без каких бы то ни было ассоциаций!

Мы общаемся час, другой, третий… Мне звонят из Академии Театра и Музыки Литвы, напоминая о запланированной через полчаса встрече, из Союза писателей Литвы – с напоминанием о том, что я хорошенько опаздываю на заседание – уходить неохота. Слишком уж тёплый этот кабинет, слишком уж тёплый его хозяин… В какой-то момент я, рассказывая о чём-то, кидаю взгляд на Маэстро – и не могу себе ответить, сколько же времени он уже спит, убаюканный моей болтовнёй. С десяток раз обращаюсь к нему по имени – бесполезно; тогда легонько глажу его по руке. Он открывает глаза:

— Ой, настоящая медитация! Вот ты двигаешься по комнате, работая при этом бесплатным радио, а это так релаксационно на меня влияет, что могу заснуть без снотворного!..

— Маэстро, — говорю, — мне надо убегать, телефон уже красный… Впридачу, — хлопаю себя по карману и вспоминаю крайне неприятную вещь, — у меня сигареты закончились, а ломает уже не по-детски… Заснёте – и кто за мной дверь закроет?

— Ерунда, пусть дверь будет открытой, кто ко мне придёт? – он поднимается с дивана. – Увы, с сигаретами помочь не могу – я не курящий…

— Позвольте! – неожиданно вспоминаю, пожалуй, в сотый раз упомянутого сегодня Председателя. – Когда вы руководили Клубом самоубийц, то курили превосходные сигары!

— Да будет тебе! – он усмехается. – Это ж было более тридцати лет назад… к тому же курил-то я не в затяжку… Лучше скажи, когда снова приедешь?

— После выхода новой книги… наверное, через полгодика! – отвечаю, мысленно подсчитав термины.

— Долго ждать! Приезжай завтра!

— Маэстро, помилуйте: да мне ведь через всю страну ехать – от Вильнюса до Клайпеды! Но при первой же возможности – объявлюсь обязательно!

Обнимаю его на прощание, накидываю плащ, выхожу. Уже на улице оборачиваюсь: Председатель машет мне рукой из застеклённого балкона… До встречи, милый Маэстро! Всех Вам благ!

P. S.

В прошлую нашу встречу, помнится, я позволил себе прикольнуться, обронив в разговоре, что, дескать, номер дома Маэстро ничуть не отличается от количества лет своего обитателя. Он удивлённо глянул на меня:

— Действительно, чёрт возьми – 89! А мне это весь год и в голову не приходило! Эх, время-времечко!.. Ладно, чтобы не быть у тебя в долгу за такое наблюдение, сделаю-ка я тебе подарок! – и подписывает мне на память книгу… о Донатасе Банионисе, изданную в Москве несколько лет назад!

P. P. S.

28 апреля ему исполнится 90 лет.

Наисердечнейшие поздравления с Юбилеем, уважаемый Председатель! Справедливо полагаю, что к моим персональным поздравлениям с радостью присоединятся и все остальные поклонники таланта великолепного актёра во всём мире!

Сергей Исаев (Clandestinus)

05. 04. 2014 г., Клайпеда,Литовская Республика